— Давно это было. Как только у Царицина, либо в вер­ховьях Волги, у Ярославля, появится расшива, то каждый водолив или бурлак, увидя пришедшее судно, мог сразу, без ошибки, сказать:

— Опять городецкий купец пожаловал! Ишь, как легко идет расшива! А резьба — то на бортах, словно твой иконо­стас!» — так рассказывает одна бывалыпина.

Паруса и флаги судов украшались живописью на сюжеты водной мифологии. Борта расшивы расписывались глухой городецкой резьбой и росписью! По ним и корме делались разные надписи, даты, фамилии хозяина судна, или мудрые изречения, например, «Бог — моя надежда!».

Еще в XVII—XVIII веках как Нижний Новгород, Балахна, Катунки, так и Городец, сделались центрами судострое­ния.

Возникновение судостроения в Балахнинском уезде отно­сится к 1722 году, когда Петр Первый во время своего второ­го посещения Нижнего Новгорода учредил у села Черного верфь для постройки тогдашнего типа судов, названных «рас­шивами».

Городецкие плотники славились своим искусством настоль­ко, что Петр Первый вызывал их на постройку военных ко­раблей в село Преображенское.

По распоряжению графа В. Орлова, городецкие крепост­ные плотники-корабелы отправлялись на работу в его сибир­ские вотчины.

С давних времен городецкие плотники строили коноводки, лодки, струги, расшивы. Особенно красиво и искусно дела­лись здесь расшивы, борта которых украшались самобытной городецкой резьбой.

Расшива — это деревянное плоскоходное судно,  самое быстроходное и красивое волжское судно. Нос и корма имели хорошую обтекаемость. Расшивы ходили на высоко поднятых парусах и имели мачту высотой до 30 метров, основание мачты составлялось из пяти дерев. Меньшая по размерам, чем баржа, она отличалась такой мелкой осадкой, что легко продвигалась и по мелководью. Расшива являлась и наиболее украшенным резьбой и скульптурами волжским судном.  Перевозимые грузы хранились в трюме, а не боящиеся дождя — на палубе. Расшивы были заменены баржами при появлении на Волге бук­сирных пароходов в 50-х годах XIX века.

Строительство крупнейших волжских судов (расшив, барж) сосредоточивалось в районе Нижнего Новгорода, на протяжении от Пучежа до устьев Клязьмы, где суда строились почти в каждой прибрежной деревне. Особенно выделялись здесь такие деревни и села, как Городец, Балахна, Юг, Копосово, Никольский Погост, Кубинцево, Черная, Сологузово, Смарино, Третьяково, Пестово, Бурцево, Починок, Василёво, Пучеж, Сокольское, Юрьевец, а ниже Нижнего Новгорода — Бармино, Разнежье, Исады, Работки, Моховые горы и др. Значение перечня этих пунктов станет ясным, если учесть, что эти центры волжского судостроения до настоящего времени сохранили большое количество лучших образцов судовой резьбы на крестьянских домах. 

Искусство городецких плотников-корабелов ярко обнару­живалось на строительстве барж и белян, которые также расписывались резьбой и расцвечивались красками.  

Увлекательно рассказывал старожил Городца Алексей Алексеевич Курочкин о том, как он, находясь однажды в Ка­зани, видел в музее галеру «Тверь», построенную волжскими плотниками-корабелами. — «Судно было отделано Городецкой резьбой и росписью», — говорил А. А. Курочкин.

На галере «Тверь» царица Екатерина Вторая в 1767 году совершила путешествие по Волге до Казани, посетила Горо­дец и Городецкий Федоровский мужской монастырь, в кото­ром умер Александр Невский.

Расшива под парусами. 1894 г. 

К началу XIX века Городец становится одним из важных центров деревянного судостроения.

Только за одну лишь зиму 1844 года в Городце было по­строено 163 судна. Красиво отделанные искусной рукой рез­чика, прочные и легкие на ходу, городецкие расшивы (бар­жи) пользовались известностью по всей Волге, не имели себе равных. Кажущаяся легкость, ажурность не мешала брать расшивам по 20-30 тысяч пудов груза.

Рост судостроения в Городце объясняется экономическими условиями.

Вот как об этом писал П. И. Мельников (Андрей Печерский):

...«В многочисленных кузницах (числом более сорока) ковали без умолку, на берегу Волги огромные запасы хлеба ссыпались в амбары; на самой Волге, скованной зимним хо­лодом, деятельно строили баржи, на которых весною свезен­ные в Городец, запасы хлеба понесутся в города верховые».').

Алексей Алексеевич Курочкин — крестьянин. В юности был плотником из деревни Салагузово.

История развития судостроения в Городце сохранила фа­милии знаменитых мастеров-корабелов, жителей деревень: Салагузово, Пестово, Смиркино, Шеляухово — Ивана Котова, Григория Курочкина и др., которые работали быстро, чисто, красиво и точно,

А. А. Курочкин, помнит, как в зимнюю стужу днем и ночью скрипели по заснеженным дорогам полозья дровней с под­санками, длинные обозы, порой в несколько десятков лоша­дей, везли бортевой лес длиною в 12-18 метров, который вы­возился из дальних мест.

В Городце были хорошие условия для затона.

По берегам длинного залива, которым Волга врезалась в левый берег у Городца (сейчас здесь находится канал гид­роузла), у каждого хозяина имелась своя или арендованная небольшая курная изба, так называемая, «Зимовка», с парой слесарных тисков, где выполняли ремонт транспортного фло­та.

А. А. Курочкин вспоминает, что городецкие плотники-ко­рабелы работали артелями по 15-20 человек. Они заключали с хозяином судостроительной верфи договоры на зимние ме­сяцы, а на лето бригады возвращались в родные деревни, занимались сельским хозяйством.

Каждая бригада обычно состояла из плотников-корабе­лов, которые строили корпус и корму. Вторую группу плотни­ков составляли «якуши», люди, которые отделывали каюты. Конечно, в состав строителей судов входили столяры, из­готовлявшие рамы, столы, шкафчики и др.